Вячеслав петрович веденин - легендарный лыжник. Мы говорим "Вячеслав Веденин", подразумеваем "Саппоро", мы говорим "Саппоро", подразумеваем "Вячеслав Веденин" Веденин вячеслав петрович семья

Олимпийский чемпион по лыжным гонкам (1972), четырехкратный чемпион мира, чемпион СССР (1966-1973). Позже сотрудник Налоговой полиции.

Одним из героев зимних олимпийских баталий 1972г. стал московский лыжник Вячеслав Веденин. Он стал первым олимпийским чемпионом в Саппоро, завоевав золотую медаль в гонке на 30 км. До Веденина ни одному из советских спортсменов не удавалось выиграть мужскую индивидуальную гонку на олимпийской лыжне.

Но настоящий подвиг совершил Веденин в эстафете 4х10 км. В этом состязании великие лыжные державы выставили сильнейшие составы: Норвегия - Оддвара Бро, Пола Тюлдума, Ивара Форму и Йоса Харвикена, Швеция - Томаса Магнуссона, Ларса Ослунда, Ингвара Сандстрёма и Свена Оке Лундбека, СССР - Владимира Воронкова, Юрия Скобова, Федора Симашева и Вячеслава Веденина. За плечами у каждого тысячи километров, пройденных на лыжах, немало замечательных побед. Все же шансы норвежцев расценивались чуть выше, их квартет казался более ровно подобранным...

Первый этап команды прошли с одинаковой скоростью. У Воронкова было задание тренеров - не отстать, и он план в основном выполнил, уступив Бро и Магнуссону несколько мгновений. Скобов, начав свой путь третьим, попытался сразу нагнать соперников. Не вышло. Набравшись терпения, «проверил» Ослунда, и швед не сумел ответить на рывок советского спортсмена. У Тюлдума оказались нервы крепче и сил больше, однако и он в конце концов спасовал перед Скобовым. После второго этапа команда СССР вышла в лидеры.

Как случилось, что Симашев не сумел удержать преимущество, никто не понял Да и сам он после финиша лишь разводил руками. . . Ушел на этап первым. А потом с трассы поступило известие, что к началу 5-го км Форму выигрывает 21 сек. Разрыв возрастал с каждым километром. И к концу этапа достиг минуты. Отыграть так много на 10-километровом отрезке, разумеется, невозможно. Неопытный Вячеслав Веденин (ему шел 32-й год) считал: если не верить в победу, незачем выходить на старт. Но применим ли этот девиз в случае, когда соперник имеет огромную фору?

Веденин стартовал, словно не слышал совета тренеров «не упустить серебро». Он начал гонку за Харвикеном, которого не видел: норвежец успел скрыться в лесу, в который уходила лыжня. С 3-го км пришло сообщение: Веденин отыграл 6 сек., после 6 км разрыв сократился на 24 сек.... Но ведь впереди всего 3 км!

На трибунах стадиона зрители не поверили своим глазам, когда первым на лыжне, выходящей из леса, показался спортсмен в белой форме. Веденин все- таки сумел обойти Харвикена! Его натиск был таким стремительным, что норвежец уступил лыжню. Так команда СССР в эстафете стала олимпийским чемпионом.

«Веденин » и «Саппоро» - эти два слова неразделимы. В его жизни были Высокие Татры 70-го, откуда он вернулся в ранге двукратного чемпиона мира, прибавив к этим двум золотым медалям ещё и «серебро» на «полтиннике». Но всё равно то, что он сделал через два года на последнем этапе мужской эстафеты в Саппоро в далёком 1972-м году, перевешивает всё, что было до того в его спортивной биографии.

Потом была травма ахилла , попытка побыстрее залечить его, поспешное (как потом оказалось) возвращение на лыжню, снова лечение, снова возвращение…

Увы, к тому времени его поезд ушёл. В 1976-м в Инсбруке расцвело новое поколение советских гонщиков, в мировую элиту ворвались Василий Рочев, Евгений Беляев, Николай Бажуков , Иван Гаранин, Сергей Савельев. Они вернулись из Инсбрука с двумя золотыми медалями в индивидуальных гонках и с «бронзой» в эстафете. Да какой «бронзой»! С поломанным носком пластикового ботинка Евгения Беляева на первом этапе, с возвращением с 17-го места на первом этапе на третью ступень пьедестала почёта в итоге этой гонки. И 34-летнему Веденину оставалось уйти из спорта недовостребованным , недореализовавшимся , недобегавшим …

Он вернулся в Саппоро спустя 35 лет, вернулся в город своей молодости и город своей славы. Конечно, можно вернуться в город своей молодости, можно вернуться в город своей славы, но ведь в молодость, увы, уже никогда не вернёшься, правда? Я увидел его, стоявшего сбоку от штакетника перед мужским «полтинником» - Вячеслав Петрович щурился на солнце, глядя на стадион, лыжню, уходящую в сопки, думал о чём-то своём…

- Вячеслав Петрович, можно с вами побеседовать?

О чём? - он смотрит на меня чуть иронично, чуть с прищуром. Он видел в своей жизни столько корреспондентов, он столько раз рассказывал им о той эстафете, что его ирония и кажущееся нежелание говорить вполне понятны.

О Саппоро, о 72-м. Мы будем делать фотоальбом после этого чемпионата, такой же, как и после Турина, и я просто не представляю себе этот альбом без интервью с вами.

Альбом «Турин-2006» он видел, и он ему понравился.

Он поворачивается ко мне:

Что именно вас интересует?

Например: когда вы узнали, что чемпионат мира 2007-го года состоится в Саппоро, у вас не возникла мысль, что хорошо бы было сюда приехать?

Возникла, конечно, - он снова повернулся в сторону стадиона, взглянул на сопки. Потом чуть заметно пожал плечами. - Но эта поездка - слишком дорогая. Спасибо Олимпийскому комитету России и федерации за то, что всё это организовали, собрали всех нас - я, наконец, увидел всех своих товарищей…

Вспомните, как вы летели в Саппоро в 1972 году. Вы ведь были уже зрелым гонщиком, за спиной у вас был триумфальный 70-й год, когда вы вернулись из Чехословакии с двумя золотыми и серебряной медалями; 68-й год, когда с Олимпиады в Гренобле вы привезли индивидуальное «серебро». С каким настроем вы садились тогда в самолёт?

С надеждой выиграть. Потому что у каждого спортсмена есть мечта стать олимпийским чемпионом. А мечты сбываются, если ты этого действительно хочешь. Да и вся наша команда, в принципе, с таким настроем летела в Японию...

У вас здесь был какой-то феноменальный, грандиозный успех... Откуда вообще всё это взялось, как советским лыжникам удалось завоевать столько медалей?

Все спортсмены уже были взрослые, обкатанные. Позади были Гренобль, Высокие Татры... На тех же Лахтинских , Фалунских играх - мы же и там всё повыигрывали . То есть к Саппоро мы уже были достаточно опытной, зрелой командой, поэтому летели с настроем победить.

Тогда ведь только-только начинались эксперименты с высотой? Фактически это были первые крупные соревнования, на которые советская сборная приехала, спустившись с гор?

Нет, почему же? Мы были в горах ещё перед Греноблем на высоте 1.800 метров над уровнем моря. Всё было уже опробовано.

- Вспомните, как вы бежали «тридцатку»? Тогда ведь снег валил стеной…

Да, каша на трассе такая же была. Скобов стартовал седьмым номером, на первых двух километрах догнал всех стартовавших впереди и пошёл первым - топтать лыжню. Я бежал 74-м…

- Сколько вы у второго выиграли тогда?

Вторым был Тилдум , я выиграл у него больше 50 секунд. Мог и больше выиграть, но за три километра до финиша я выигрывал у него уже 45 секунд, поэтому подумал про себя: «Зачем ломаться?» Там под финиш были такие подъёмы тягучие, в них ещё ёлочкой надо было запрыгивать… Д умаю - зачем? Впереди ведь ещё три гонки было…

Помню, как Колчин мне кричит: «Слава, плюс девять секунд!», а я ему в ответ: «Пал Константиныч , не девять, а тридцать девять!». А он, оказывается, от волнения не от того засёк время. В общем, финишировал я спокойно, особо не напрягаясь, поберёг силы на оставшиеся гонки.

Раньше ведь компьютеров не было, тренеры с секундомерами работали, и я специально очень тихо начал, чтобы тренеры других команд меня сбросили с секундомеров, чтобы вели дальше гонку не по мне. Когда я после первой «десятки» пришёл сюда на стадион, глянул на табло и увидел, что иду седьмым, проигрываю лидеру 40 секунд.

- Ощущения паники не появилось? Всё-таки 40 секунд на «десятке»...

Нет. Потому что сразу после стадиона начинался длинный-длинный подъём в 3,5 километра. Я на этом подъёме все эти 40 секунд отыграл, а когда вторую «десятку» заканчивал, на табло посмотрел, и было уже +12. А все конкуренты шли впереди, поэтому мне было легко ориентироваться. Ну и всё - они когда информацию получили, может быть, и стали «включать», но некоторым дистанции не хватало, некоторые подъём финишный уже прошли, так что отыгрывать было негде. Поэтому мне было проще…

- Выходит, вы всех с тренером обманули…

Обманули (улыбается). На то он и Колчин…

- А вы изначально так планировали - потише начать? Обсуждали тактику перед гонкой?

Конечно, обсуждали. Это наша с Колчиным задумка была. Он предложил, а я согласился. Я сразу был уверен, что на этом большом подъёме у всех отыграю отставание.

Надо же, этих подробностей я ещё не знал... А вообще интересно, конечно… Саппоро-1972 было местом наших самых громких побед, не так ли? Я не могу вспомнить, чтобы ещё какой-нибудь чемпионат мира или Олимпийские игры принесли сборной СССР по лыжным гонкам такую славу…

Согласен. Тогда и девчонки тоже всё выиграли. Всё буквально - все три золотые медали домой привезли! Ребята взяли два «золота». Да даже и на «пятнашке » Федя Симашов - он ведь там вторым был, «серебро» взял.

- А эстафета эта знаменитая?.. Вам, наверное, уже надоело вспоминать, но всё же расскажите, пожалуйста, вкратце, как всё было?

Состав эстафеты составили сначала тренеры. Но я потом, как капитан команды, сказал, что должен бежать Скобов . А тренеры вместо Скобова хотели видеть в эстафете Долганова. Но Скобов боец, а Долганов не раз «расписывался» в Союзе в эстафетах. То есть я его догонял, обгонял, и он ничего не мог со мною сделать. Поэтому команда пришла к выводу, что вместо Долганова эстафету должен бежать Скобов .

Что же касается Симашова … Я, в принципе, знал, что он проиграет на своём этапе. Но думал, что если он проиграет секунд тридцать, я всё равно отыграю это отставание. Но я, конечно, не думал, что он привезёт целую минуту.

- А почему вы были уверены, что Симашов проиграет?

Потому что на чемпионате мира он тоже минуту проиграл, да и до этого иногда привозил отставание... А не поставить его тоже было нельзя. Всё-таки второе место занял человек в личной гонке... А вот душа не лежала его ставить. Я ему тогда же и сказал: «Если бы ты на «пятнашке » был не вторым, а в десятке, то не побежал бы». Он ответил: «Я знаю».

- Это вы ему прямо в глаза сказали, что ли?

А я всегда всё в глаза говорю.

- А Воронков, например, вспоминает эту историю по-другому. Он говорил мне, что тренеры выбирали между ним и Долгановым на первом этапе, а не между Скобовым и Долгановым.

Нет, он путает. Меня ведь на тренерский совет вызывали, а потом уже тренеры стали по своим ученикам ходить по комнатам и у всех ребят их мнение спрашивать. Я сразу назвал состав. Воронкова нельзя было с первого этапа снимать, так как это настоящий стартёр, он был проверен уже и Греноблем, и Чехословакией, и Фалуном . Этот человек… Н у что тут скажешь - стартёр, одним словом.

И вот эстафета началась, первые два этапа прошли нормально, а потом пошёл Симашов . А там информацию по стадиону с каждого километра передавали. Я смотрю, его Тилдум уже догнал. Думаю, ну, Федька за него сейчас зацепится, и норвежец ему от силы 30 секунд «привезёт», думаю, ну хорошо, нормально, отыграю. Но спустя некоторое время смотрю - проигрыш уже всё больше и больше.

Ну, я начал потихонечку Харвикена готовить… П одошёл, поздравил его с победой. У нас с ним нормальные отношения были. Потом передали, что отставание уже сорок секунд, я взял мазь и начал колдовать над лыжами - положил банку в руку и начал пальцем по лыже водить, делать вид, что перемазываюсь. А все же всегда ухо держат востро, друг за другом наблюдают, вот он и подошёл посмотреть, что я под колодку кладу. Я ему показываю голубой «Swix ». А тут по стадиону передают, что отставание русских уже пятьдесят секунд. Он подходит к Грёнингену и говорит ему: «Веденин уже третий раз подмазывается». А тот ему грубо, жёстко так говорит, почти кричит: «Ниньта , ниньта !».

- Не надо, то есть?

Конечно! «Ниньта » - нельзя по-норвежски. Но, видите, нервы есть нервы, никуда от этого не денешься. А уже больше пятидесяти секунд отрыва, я ещё раз к Харвикену подошёл - дай, думаю, я тебе медаль на грудь повешу - возьмёшь, не возьмёшь? Обнял его, пожал руку, чувствую, что он уже поздравления внутренне для себя принял… Э то был чисто психологический приём, чтобы он на трассу расслабленным ушёл. Дальше вижу: он начал голубым Свиксом мазаться, а голубой Свикс в этот день не ехал. Вот вам на одной только мази я у него ещё секунд 20 отыграл, ещё даже не стартовав.

Когда мне передали эстафету, за мной пошёл Лундберг - двенадцать секунд между нами было. Вижу, идут Кузин с Каменским, уже коньячок выпивают и кричат: «Слава, второе место - тоже место!». Меня злость такая взяла! Почему в меня не верят? Первую информацию я получил только на отметке 4,5 километра от Саши Привалова. Я ему говорю: «Засеки, сколько я отыграю у него на подъеме». А там петля была такая на солнце - удобно было перескочить и засечь. В итоге я на этой петле отыграл у него восемь секунд.

Тут я уже начал гнать. Сзади - никого. Подошёл к тому 3,5-километровому подъёму, он такой неудобный был: тягун с участками «ёлки» метров по пятьдесят. Смотрю, норвежец как раз прыгает «ёлочкой». Думаю: «Он два шага делает, а я, значит, должен делать один». А на макушке подъёма ребята наши стояли, и я, как сердце у меня чувствовало, предупредил их заранее: «Ребят, не кричите мне ни «Петрович», ни «Слава», а кричите фамилию». Вот они и начали орать, как я только показался: «Веденин , Веденин , Веденин !». Харвикен начал оборачиваться. А что такое обернуться на «ёлочке»? Самое малое - минус две секунды, а то и три. И когда он повернулся и увидел меня, для него это, конечно, был шок. Прошло ещё немного времени, и метров за 800 до финиша я уже с ним сровнялся.

Потом, как меня Мянтюранта в своё время в 1968 году в Гренобле научил, я его «качнул» на лыжне…

- Как это «качнул»?

Ну, так... На палку опёрся, показал, что будто я на него падаю, как будто у меня сил совсем нет. Естественно, любой остановится, если видит, что на него валятся сбоку… В от он и остановился - падать же неохота, а я у него ещё секунду отыграл.

Потом, когда мы уже вышли к стадиону, до финиша оставалось метров 70, лыжней много было нарезано. Я смотрю, сейчас для эстафеты режут почему-то только две лыжни, а в наше время резали, как минимум, четыре, а местами - даже шесть. И я начал с одной лыжни на другую переходить. Смотрю, я его «шевельнул», и он упал метров за 30 до финиша, запутался в собственных ногах...

- То есть, фактически вы его и «положили»?

Нет, я его не коснулся даже.

- Да нет, я в переносном смысле. Получается, вы как-то спровоцировали его к этому падению?

Да, вот так сказать можно, что спровоцировал. Просто когда ноги не держат, можно и на ровном месте упасть, а тут ещё и лыжни нарезаны... Тогда мороз был, лыжни жёсткие, глубокие, надо же было ноги как-то держать при этом.

Потом, когда финишировал, голова у меня уже перестала работать. Помню, в домике сижу, ребят спрашиваю: я выиграл? Они отвечают: «Выиграл!». То есть на трассе соображал, помнил, что надо луч на финише пересечь палками или ногой, а тут, после финиша, отключился. Ещё бы, такие подъёмы… Н а них можно было работать. Не то что сейчас…

- Сейчас здесь легче трассы?

Конечно!

Но вот этот очень тяжёлый подъём (показываю рукой в направлении расположенного слева от стадиона длинного пологого подъёма с крутым выходом).

Ну и что? Один подъём на весь круг? А у нас были такие подъёмы накручены в сопках! Мы «ёлкой» прыгали на каждом круге, а здесь - только в одном месте.

К нам, узнав Веденина , подходит поздороваться знаменитый в прошлом лыжник, многократный олимпийский чемпион и чемпион мира норвежец Вегард Ульванг . Мне, несмотря на не очень хороший мой английский, приходится выступить в роли переводчика.

- Вегард , Вячеслав Петрович говорит, что сейчас трассы в Саппоро намного легче, чем были раньше…

Вегард с улыбкой согласно кивает головой. Потом спрашивает:

- Господин Веденин , а вам сейчас у себя в России удаётся покататься на лыжах?

Иногда удаётся (Веденин улыбается).

Не хотите сегодня покататься вместе, посмотреть трассу? Погода прекрасная, солнце светит, трасса готова очень хорошо…

Нет, я уже успел походить, попробовать. Мы сегодня, к сожалению, уже уезжаем.

- Что вы думаете по поводу современных лыжных гонок, по поводу масс-стартов?

Это красиво, интересно для зрителей, но мне, если честно, это не нравится. Это мало похоже на лыжный спорт в его прежнем понимании. Раньше ведь как было? Тот, кто «полтинник» выигрывает и «тридцатку» - тот король лыж. Король! А сейчас… один сидит, сидит все 50 километров сзади, потом вырвется на финише вперёд, раз - и он чемпион. Нет, я скучаю по раздельным «полтинникам»…

- Я с вами полностью согласен (смеётся)! Что скажете о чемпионате?

Впечатления хорошие, но было бы намного лучше, если бы чемпионат мира проходил в Норвегии или в России, а то зрителей на трибунах маловато.

- Согласен. Я не был в этом году у вас в Рыбинске, но наслышан об этапе Кубка мира в Дёмино , о том, что там было очень много зрителей. Считаю, что вы могли бы принять в России соревнования самого высокого уровня. Мы рассчитываем, что этап Кубка мира в следующем сезоне также пройдёт в Рыбинске.

Вегард отходит от нас, и мы продолжаем с Вячеславом Петровичем разговор.

- С каким уважением к вам относится Ульванг , заметили? Приятно, правда?

Приятно, согласен.

- Скажите, а город сильно изменился с тех пор?

Да, сильно. Город стал красивее, чище, уже на тачках, как раньше, японки с горячей картошкой и рыбой по улицам не ездят. Сейчас по городу походил - нет уже этого.

- Вы имеете в виду свежеприготовленные картошку и рыбу?

Да, прямо при тебе жарили: у неё там в тачке огонь горел, и она прямо при тебе всё это жарила. Но, конечно, город не живёт чемпионатом, как он жил Олимпиадой тридцать пять лет назад. Тогда на каждом углу были плакаты, везде продавались всевозможные сувениры, значки, вымпелы, город просто дышал Олимпийскими играми. Сейчас ничего этого нет. Даже футболку с символикой чемпионата мира нельзя купить нигде. Народу тоже очень мало. На трибунах местных жителей нет - в основном, из других стран туристы, приезжие... В 1972 году здесь мест свободных не было, всё было забито. На открытии Олимпиады спортсмены колоннами шли по 100 человек, а тут вышло 4 человека, как на первенстве ЖЭКа …

- Вячеслав Петрович, а что такое, по-вашему, капитан команды?

В первую очередь, это помощник тренеров. К нему все приходят со своими радостями, горестями. Он, капитан, должен знать обо всём первый, а потом уже все, кому нужно и не нужно. Капитан - это большая ответственность…

- Вы сейчас за нынешней командой наблюдаете, что за капитан Василий Рочев?

Я с ним давным-давно общался, лет пять назад, можно сказать, что я его практически только по фотографиям и знаю…

- А что так? Не складывается, времени у вас нет следить за сборной, пообщаться со спортсменами?

Нет, почему, времени-то у меня сейчас как раз много… Н о я не привык в душу лезть, а они всё время в разъездах, когда за ними следить-то?

- Чем вы сейчас занимаетесь?

Я пенсионер, ничем особенным не занимаюсь.

- Как ваш клуб им. Веденина , работает?

Да, работает. Две группы у нас занимается. Базу в Подрезкове не отдаём. Динамовцы туда приходят, раздеваются, тренируются. Работаем с детьми на базе, которой уже цены нет. Она была построена в 1939 году. Сейчас ведь в Химках, на Сходне, ничего уже не осталось - везде всё платное, а у нас пацанов 70 на тренировки бесплатно ходит. Мы проводили недавно кросс, и на старт вышло 370 человек. В общем, отрываем потихоньку ребят от курева , а то ведь во дворах такое творится...

- Как вы считаете, можно ли восстановить лыжную трассу в Подрезкове ?

Не-е-ет , что вы... Там всё уже застроили - одни заборы. Вообще выхода нет от базы к бывшим трассам! Но нам места тренироваться для детей хватает, на той стороне, если ехать из Планерной, там школа, в парке накрутили в этом году «трёшку». У взрослых пацанов во время соревнований было два круга, у мелких - один.

- А что, Вячеслав Петрович, нельзя было как-то удержать, сохранить трассу?

Да ну что вы! Кому это нужно? Москве что ли?

- Ну, Москве в том числе…

Да ну-у-у . Бросьте вы!

- Ну как, есть же у нас московская федерация, российская. Разве им эта трасса не нужна? Те же Курсов, Головатов , Логинов... У них контакты с руководителями Москомспорта , города - что, не могли объяснить, что в городе уничтожаются лыжные трассы, что они нужны московским, подмосковным лыжникам?..

Не знаю, я туда не лезу. А потом вы же знаете: в той же Битце Путин подарил СВР эту землю, и что вы теперь сделаете? Я и Лужкову об этом говорил, в глаза ему говорил. Он отправил меня к Шанцеву - он тогда был вице-мэром Москвы - Шанцев отправил меня к Кофману - председателю спорткомитета Москвы. Ну и что - всё? Я им всем говорил: «Москва - единственный город в России, где нет лыжного стадиона».

- А они чего?

Да ничего. Друг на друга меня отправляли по очереди. А-а-а, ничего это и никому не надо: у всех один бизнес на ушах. Поэтому в армию-то в Москве вообще некого брать. Потому что всё кругом платное, у кого есть деньги заплатить за то же плавание, за те же лыжи, ещё как-то держатся, а остальные… Хорошо хоть, лыжи обязательным уроком снова ввели. У меня вокруг три школы - за пять лет никого на лыжах ни разу не видел! Теперь вот начинают возвращать всё это. У нас ведь как: сначала разрушат, потом начинают восстанавливать.

Битца - одна только отдушина и оставалась, и то скоро отберут. Что здесь можно поделать?.. Если президент страны подарил эту землю разведчикам, то хоть ты тут тресни! Скоро загородят всё забором и всё.

- Но вы думаете, нет никаких шансов отстоять лыжные трассы в Москве?

До тех пор, пока вот этим московским спортшколам - «Спартаку» и «Бабушкино» - будут позволять «воровать» спортсменов из регионов, и Москва за этих «варягов» будет платить, лишь бы наши школы не работали, ничего в нашем городе не будет. Всё будет продолжаться в том же духе, пока своих лыжников воспитывать не начнут. А чтобы воспитывать своих лыжников, нужны трассы. Вот тогда, может быть, и задумаются обо всех этих вопросах, не раньше. Я уж сколько на эту тему ругался с ними со всеми - бесполезно.

- А «воровать» - это вы имеете в виду иногородних приглашать?

Конечно. Посмотрите на тех, кто сейчас за Москву выступает! Есть ли там кто-нибудь из коренных москвичей? Все ведь «ворованные», начиная с меня, с Симашова , с Савельева. Вот здесь сейчас Ширяев - нижегородский, Сидько … О ткуда она, не помню…

- Я тоже сейчас не вспомню.

Видите, не вспомните. А ведь она не московская девочка. Жалко московских спортсменов, которые реально хотят лыжами заниматься: те же зеленоградскую , химкинскую спортшколы ... Им не дают развиваться, не дают работать, потому что эти «ворованные» все деньги проедают, все сметы опустошают. Та же Чепалова... Вот сейчас она вышла замуж за Рочева - всё, нет Чепаловой. Но три-то года именно она все сметы московские проедала с семьёй, правильно?

- Не знаю…

Да ладно, не знаете вы… В сё вы знаете. Поговорите вон с Повзнером , он вам расскажет…

Ну, а всё-таки, можно сделать что-то в московской федерации, каким-то образом сдвинуть ситуацию с мертвой точки?

Я не был там уже лет пять и даже не знаю, кто сейчас там президент.

- Вам это неинтересно?

Нет, потому что я знаю, что пытаться там чего-то добиться - это всё равно, что об стенку горохом кидаться. Зачем мне это надо?

- Ладно, Вячеслав Петрович, давайте от этой скорбной темы вернёмся к более приятной - чемпионату мира. Воронков мне рассказывал, что когда вы сюда перед Олимпийскими играми приезжали, у вас была длительная акклиматизация, это действительно так?

Десять дней в Саппоро мы пробыли, прежде чем выходить на старт. А как иначе? Здесь же снег совсем другой! У нас же тогда не было ни такого количества врачей, ни сервисменов , были только собственные голова и руки. Сами мазали, сами всё делали. Тренеры помогали, и то не все. Колчин, Аникин, Иванов, а остальные в мазях ведь ничего не понимали. Вот сами всё и постигали, сами до всего доходили. Здесь же на стадионе можно намазать так лыжи, а там, в сопках - всё другое - снег другой, температура другая, влажность другая. Надо всё это совместить, найти золотую середину. А у них сейчас, насколько я знаю, за всё это сервисмены отвечают, спортсмены сами не мажутся.

- Но у вас, когда вы прилетели сюда, не было каких-то нарушений со сном?

Да ну о чём вы?! Мы же приехали сюда с Сахалина, уже привыкли к этому часовому поясу и климату. Мы ещё в 1971 году попробовали и тот, и другой варианты. Часть команды готовилась в Бакуриани, часть - на Сахалине. И получилось, что с Сахалина сюда приезжать - намного лучше. Тут же от Сахалина до Саппоро - сорок километров. Тот же часовой пояс, фактически - тот же климат, тот же снег, поэтому мы никакой акклиматизации тут не проходили. Было доказано опытным путём, что проходить акклиматизацию к Японии на Сахалине - намного лучше, чем тренироваться в Бакуриани. На официальные пробы трасс Олимпийских игр, на которые приехали все сильнейшие, мы с Симашовым спустились с гор, из Бакуриани, а Скобов с Тихоновым - приехали с Сахалина, и они чувствовали себя намного лучше.

Да и потом, на Камчатке у нас до этого сборы были не раз, поэтому мы уже знали, как действовать в таких ситуациях: не надо ложиться спать в первый день - лучше перетерпеть, перемучиться, зато уж ляжешь в одиннадцать по местному времени, встанешь в семь, и дальше всё будет хорошо.

- Вас не удивило, что команда в этом году приехала на чемпионат без временной акклиматизации? Как вы вообще относитесь к эксперименту Юрия Викторовича Бородавко , заключающемуся в том, что спортсмены приехали сюда сразу из Цахкадзора, с высоты?

Лично моё мнение следующее: экспериментировать надо не здесь! Это чемпионат мира. М-и-р-а !!! А он думает, что здесь первенство ЖЭКа …

- Как-то вы жёстко в его адрес высказались…

Да потому что ребят жалко. Не надо повторять старые ошибки. Мы уже потом не делали этих ошибок, а они сейчас вернулись к тому, с чего мы в 68-м году начинали.

- А вы считаете, что здесь была допущена ошибка?

Да мне просто жалко этих пацанов - сегодня посмотрите на них, что они покажут.* Они приехали сюда со скользючего снега. Со скользючего ! А здесь снег - совсем другой, к нему приспосабливаться надо… С ейчас посмотрите, что здесь будет, когда солнышко выглянет - всё поплывёт…

- Дело только в непривычном снеге или ещё и в недостаточной акклиматизации?

Не знаю… У нас Юрка Скобов всегда приезжал в Мурманск накануне гонки и на следующий день всегда бежал будь здоров! Там тоже разница большая, но он вот доказывал, что так вот - сразу с самолёта на старт - лучше. А когда три дня пройдёт - может быть, это и хуже, они уже в «яму» попадают. Но, может быть, я и ошибаюсь, может быть, Бородавко и прав - сегодня увидим.

Когда вы узнали, какой будет состав на мужскую эстафету, не удивились? Что думаете по поводу того, что Ширяева не включили в состав?

Что думаю?.. Жалко пацана . Но команда есть команда. Капитан сказал, что доверил эстафету этим людям, значит, вопрос закрыт. Когда доверие есть, тогда и результат не за горами. А пацана , конечно, жалко... Он заслужил своё право бежать в эстафете.

- Чьё право сильнее - капитана и тренера, формирующих команду по своему усмотрению, или человека, который по спортивному принципу отобрался в команду?

Каждый прав по-своему, но за капитаном - последнее слово. Если Рочев взял на себя такую ответственность, значит он и прав. Я, правда, не знаю, Рочев там последнее слово сказал, или тренеры, я там не был, ни с кем не говорил. Но я, честно говоря, думал, что Ширяев всё-таки побежит, думал, что его поставят.

- Ну, а вообще какое общее впечатление от выступления российской команды здесь? Вы ведь болели за наших с самого первого до последнего дня…

Впечатление - как и у всех. Мало. Четыре медали - это очень мало. Меня ещё удивило, почему квоты полностью не использовали... Надо, например, чтобы бежали четыре человека, а бегут три. Что, в России бежать некому что ли? Столько пацанов, столько девчонок… А на старт выходить, получается, некому.

Но такая история не только у нас, у всех волнами. Так же у норвежцев, так же у финнов. Посмотрите, финны как стали подниматься в последние годы: Куйтунен два года пропустила из-за дисквалификации и посмотрите , что сейчас делает. А у нас думают, что на молодняке можно выехать. А тут - посмотрите, все, кому за тридцать - все бегут. Это же чистая мужицкая и бабья сила начинает работать после тридцати.

- Но по-разному... Посмотрите, Стейра или та же Йохауг - молоденькие девочки, а бегут немногим хуже Куйтутнен .

Это всё же исключения. А в основной массе лыжники раскрываются значительно позже, нужно уметь довести их до этого состояния. Такие гиганты, как эта Йохауг , рождаются далеко не каждый день и каждый год. Вы вспомните, как она вчера работала - как швейная машинка, работоспособность - просто потрясающая!

- Заметили?

Да как такое не заметить? Да и не я один - Коля Бажуков с нами сидел, Вася Рочев - все заметили. Если бы наша хоть одна так отработала…

Хорошо бы, чтобы сегодня ребята что-то показали. Может быть, Бородавко и прав, что оставил ребят в Цахкадзоре, чтобы в этой конюшне не возиться. Здесь ведь тоже, когда во всём этом варишься, по нервам бьёт. А когда ничего не видишь, тоже хорошо бывает.

- Ну, посмотрим... Будем болеть сегодня?

Конечно, только так.

беседовал Иван ИСАЕВ,

подготовка к печати - Андрей АРИХ,

* Этот разговор с Вячеславом Петровичем состоялся рано утром перед 50-километровой гонкой.

Это было невероятно! Это противоречило здравому смыслу, совершалось вопреки логике событий. И я бы, конечно, утверждал, что этого не могло быть, если бы не видел сам, как Вячеслав Веденин первым вынырнул из низкорослого редкого леска, скатился по пологому спуску на плоское блюдце лыжного стадиона Макоманаи и помчался к заветной черте.

Первым - вот в чем дело! Долговязый норвежец Йос Харвикен, что завоевал бронзовую олимпийскую медаль в гонке на 30 км, на последний этап эстафеты ушел на минуту и две секунды раньше Веденина, а сейчас, шатаясь от изнеможения и отчаяния, бежал позади. Впрочем, нет, не бежал - едва шел, так будет точнее. Норвежец неимоверно устал, с трудом держался и каждый шаг для него был великой мукой. Вот он споткнулся, упал, поднялся, снова упал...

Веденин выиграл эстафету! Он выигрывал несколько секунд на финише, ликвидировав ту фору - минуту и две секунды, что имел Харвикен на старте. Веденин выиграл, и нам, стоящим на трибуне и полчаса назад уже смирившимся с поражением («В конце концов серебряные медали тоже неплохо»,- утешали мы друг друга), все происходящее казалось фантастикой.

Наверное, нет смысла спорить, кто был героем зимних Олимпийских игр в Саппоро,- голландский конькобежец Ард Схенк, наши лыжники Галина Кулакова и Вячеслав Веденин или отважная 17-летняя горнолыжница из Швейцарии Мария-Тереза Надиг. Испанцы, вероятно, без особого труда докажут, что героем Игр стал Франциско Очоа, одержавший победу в специальном слаломе, по-своему будут правы и поляки, выдвигая на первый план прыгуна на лыжах с трамплина Войцеха Фортуну.

Именно поэтому, отказываясь от попытки расставить лауреатов Саппоро на олимпийском пьедестале по ранжиру, я хотел бы сделать одно замечание. Юная Надиг была прекрасна в сложнейших альпийских дисциплинах - в скоростном спуске и слаломе-гиганте. Но ее победы одержаны на одном дыхании. Они воспринимаются как «ах!». Чуть больше риска, чуть больше смелости. «Ах!» на полторы минуты - и одна золотая медаль в кармане. Еще полторы - ив кармане другая... Ард Схенк выглядел в Саппоро джентльменом в белых перчатках. Соперники, с которыми он встречался в забегах, были значительно слабее его. Одолевая круг за кругом, Схенк вел лишь незримую борьбу с секундомером. Он был велик в этой борьбе. Но кто знает, остался бы он таковым, выйдя лицом к лицу, скажем, против Кейеса Феркерка?..

Веденин же трудился на лыжах до седьмого пота. Он сражался часами - неистово, упорно и долго, ежесекундно ощущая за спиной горячее дыхание соперников. И в Саппоро ему удалось сделать то, что не удавалось за 16 лет - с тех пор, как вышли мы на олимпийскую орбиту,- ни одному из многих поколений наших лыжников: выиграть золотую олимпийскую медаль в индивидуальной гонке. Именно Веденин, стартуя на последнем этапе, спас, казалось, безнадежно проигранную эстафету.

И настало время воздать хвалу Веденину. Но громкие фразы как-то не сочетались с его именем. Он их не любил. Ни в пору своего триумфа на чемпионате мира в Высоких Татрах в 1970 году и Олимпиады в Саппоро. Ни в годы подготовки к Инсбруку, ни после того, как закончил карьеру гонщика и стал тренером.

Насколько возможно обладателю стольких титулов, он старался избегать всего, что создавало излишний шум вокруг его имени, полагая, что суета может помешать главному - тренировке, может нарушить равновесие в его душевном мире. Он предпочитал оставаться суровым человеком, которому в выборе между позволениями и запретами постоянно приходится отдавать предпочтение последним. И всем была известна его излюбленная уловка - незаметно исчезнуть после финиша, спасаясь от журналистов и репортеров. Исчезнуть и где-нибудь в тишине наедине с самим собой спокойно подумать о том, как проходила гонка. Еще раз выстрадать и вытерпеть каждый метр дистанции, честно ответить на вопрос: «А все ли было сделано для победы?»

Вот почему не сразу и не просто отнесли к разряду великих гонщиков Вячеслава Веденина. Но все же отнесли. И если мы знаем Олимпиады Вейко Хаккулинена, Сикстена Ернберга, Ээро Мянтюранты, то, несомненно, Олимпиада в Саппоро была Олимпиадой Вячеслава Веденина, ибо более яркой победы, нежели победа Веденина на заключительном, четвертом этапе эстафеты, на XI зимних Олимпийских играх не было.

Он родился в октябре 1941 года в деревне Слобода Тульской области, когда в доме уже лежала похоронка под Смоленском погиб его отец. И, наверное, ничего не следует добавлять к этой скупой и печальной строке веденинской биографии, чтобы составить себе представление о его деревенском детстве.

С 14 лет он уже самостоятельно зарабатывал на хлеб. Наравне со взрослыми косил, пахал, валил лес, выполнял в доме всю мужскую работу. И когда сегодня воздают хвалу трудолюбию Веденина в тренировках, я думаю о его детстве. В этом детстве трудолюбия было столько, что, наверное, хватило бы на десятерых и уж, конечно же, оказалось достаточно, чтобы в будущем составить одну из главных черт характера Веденина-гонщика.

Я вижу его 14-летним подростком... Пустынно и тихо вокруг. Призрачный диск луны плывет в туманном кольце. Морозно. Над заснеженными полями и перелесками застыл полумрак раннего утра. Славка Веденин бежит за 7 километров в школу. Он катит широким шагом. Такому стилю научил его некий Шурик Казаков - молодой парень, только что демобилизовавшийся из армии.

У Веденина лоб упрямца. И твердый, чуть исподлобья взгляд, и жесткий рот с тонкими лезвиями губ, и коренастая фигура, туго оплетенная жгутами мышц,- все выдает в нем великого упрямца. Иначе он не стал бы гонщиком. Чтобы каждый день пробегать по 40-50 километров, по нескольку часов махать косой, пилить и рубить лес, а зимой на лыжне, обливаясь потом, срывая дыхание, преодолевая беспредельную усталость, снова и снова бросать свое тело в подъемы - для этого нужно быть и упрямым, и терпеливым.

Трудно сказать, когда в Веденине проснулась жажда борьбы. Слобода лежала в стороне от оживленных спортивных перекрестков, и отголоски великих сражений на лыжне не сразу достигали ее. Известно лишь, что в один из январских дней 1957 года Слава Веденин по собственной инициативе отправился в Тулу на областную спартакиаду школьников... Ночь промаялся на жестком сиденье в вагоне, не смыкая от беспокойства глаз и бережно удерживая между колен захудалые лыжонки. В 7 утра поезд прибыл в Тулу. Старт давали в 9. В кармане у Веденина был рубль и справка о том, что он учащийся, здоров и живет в Слободе.

Конечно же, Веденина не хотели допускать к соревнованиям. И он обходил одного за другим судей, уговаривая каждого, пока - то ли надоел всем, то ли разжалобил - ему не разрешили пробежать дистанцию, и он показал лучший результат дня, выиграв у ближайшего соперника 3 (!) минуты.

Если восстанавливать ступеньки за ступенькой все этапы жизни Веденина, от первого удачного старта на областной спартакиаде школьников до победного бега на чемпионате мира 1970 года в Высоких Татрах, то следовало бы начать с описания двух лет, проведенных им в Туле. Его пригласили в «Динамо», устроили работать в пожарную охрану, поселили в общежитии, в комнате, где жили еще шестеро взрослых парней. Вместе с ними Веденин иногда подрабатывал - рыл траншеи для прокладки труб, разгружал вагоны... На заработанные деньги парни покупали водку и закуску. Шумно гуляли. Приглашали Славку:
- Подсаживайся к столу, салага.

Он никогда не подсаживался. Надевал костюм и уходил на тренировку. Летом - велосипед, зимой лыжи. Возвращался в промокшей от пота - хоть выжимай! - рубахе, усталый. И так изо дня в день. И постепенно шестеро непутевых соседей прониклись к нему глубоким уважением, почувствовав в Веденине моральную силу, самоотверженность и целеустремленность - все то, чего так не хватало им самим.

Веденина как большого гонщика открыл динамовский тренер Виктор Николаевич Бучин. И его, и Анатолия Наседкина, и Юрия Черковского, и Федора Симашева, и многих других. Бучин увидел Веденина на соревнованиях в Свердловске в 1960 году. Тот был перворазрядником и колебался в выборе между лыжами и велосипедом. Я не могу объяснить умение Бучина угадывать в человеке «жилку». Возможно, и сам он не в состоянии это сделать. Однако тренерская интуиция ни разу не подвела его. И она привела Веденина в ряды лыжников.

Он не умел проигрывать. Некоторые относят умение проигрывать с милой улыбкой на устах к признакам хорошего тона, эдакого спортивного джентльменства. В таком смысле Веденин никогда не был джентльменом. Проигрывая Анатолию Наседкину (тот считался талантливым гонщиком, и, прежде всего, в нем Слава видел соперника), Веденин ложился на кровать, лицом к стене, и никакие силы не могли заставить его заговорить в течение ближайших двух дней. В 1961 году в Мурманске, уступив первое место тому же Наседкину, он тихонько собрал вещички, купил билет на поезд и вечером незаметно исчез. Он был в отчаянии и укатил в Молдавию на сбор к велосипедистам, решив бросить лыжи раз и навсегда.

Признаться, я не видел Веденина, объятого сомнениями. Об этом времени мне рассказал Бучин. Я встретил Веденина в 1969 году зрелым спортсменом, уверенным в своих силах, когда он уже несколько лет тренировался под руководством .

Полоса горьких уроков была позади. Первый Вячеслав получил на чемпионате мира в Холменколлене в 1966 году. В тот год он добился права занять место в сборной, но тренеры не хотели включать его в команду: считали «зеленым». Команда улетала в Осло утром, и еще накануне вечером Веденин не знал, полетит он с ней или нет. Судьба его решалась на бурном заседании федерации, затянувшемся до ночи. Все это время Веденин сидел в своей комнате, не включая света, и мрачно ожидал приговора. Около часа ночи ему позвонил Бучин и, придав голосу максимум безразличия, сказал: «Ложись спать. Все в порядке - летишь».

И сразу же сюрприз. Веденин - дебютант сборной СССР - лидирует в марафонской гонке. Его время оставалось лучшим после 30 километров и после 40... К 44-му километру разрыв от ближайшего соперника составлял почти две минуты...

В тот год в Холменколлене лыжным королем был норвежец Йермунд Эгген. Никто не мог сравниться с ним, и неожиданно затянувшееся лидерство безвестного Веденина в марафоне воспринималось как зарождающаяся сенсация.

Жажда доказать что он и есть сильнейший, вела Веденина. В него не верили. Но сейчас он выигрывал. Единственный в команде! Он рвался в подъемы. Как в невесомость, проваливался на спусках. И бежал, бежал... А комментаторы все чаще повторяли его имя.

Он пил на ходу бульон, выхватывая пластмассовый стаканчик из руки Бучина. Жевал, чтобы не «заголодать», куриное мясо. Пил крепкий кофе с лимонным соком. Все это он проделывал механически. И единственное, что жило в его сознании,- это жажда победить...

С утра чуть подмораживало. Небо было в тучах. Ничто не предвещало перемен в погоде или в температуре снега. Мазь, которой были смазаны его лыжи, «работала» отлично. Все складывалось хорошо. И вдруг из-за туч выкатило солнце. Лучи его вертикально уперлись в склон подъема, знаменитого холменколленского подъема, который начинается с 44-го километра и тянется до финиша. Лыжня «потекла»...

Веденин не сразу осознал драматизм ситуации. Он устал. Но устали и соперники. Оставалось немного потерпеть. Последний подъем. Веденин вкатил в него, сделал шаг, другой... Почувствовал - что-то не то. Он привычно толкнулся, разгибая ногу. Но лыжа пошла не вперед, а резко выскочила из-под ступни назад. И что-то будто оборвалось у него внутри. Отдача!..

Спустя несколько лет, попав в такую ситуацию, Веденин, наверное бы, встал. Конечно же встал и хладнокровно положил бы под колодку слой полужидкой мази. Он плюнул бы на время, которое потеряет при этом, зная, что иначе потеряет еще больше. Но тогда у него не было опыта. Он отчаянно цеплялся за каждую из тех 120 секунд, что выиграл. Он еще не усвоил правила, которое постоянно втолковывал ему Бучин,- в марафоне всегда бери с собой промежуточную мазь... И еще мало знал о роковых сорока километрах в марафонской гонке.

Он шел в последний подъем. Каждый шаг - удар в живот. Свело мышцы ног. Он тащил свое иссушенное тренировками тело, оказавшееся вдруг столь тяжелым, «на руках». Свело мышцы рук. И давным-давно были потеряны заработанные ценой колоссальных усилий секунды... Хотелось плакать от злости, бессилия, боли. Но он упрямо шел. Результат на финише оказался шестым. Это было поражение. Но это была и победа. Возможно, одна из крупных побед Веденина - победа над собой.

Опыт, который имел Вячеслав Веденин в Саппоро, он приобрел дорогой ценой. На этом же пути познания стоит « эстафета в Гренобле во время X зимних Олимпийских игр. Эстафета, которую Веденин, именно он, драматически проиграл. Но, скорее всего, без этого проигрыша не было бы и блистательны! победы в Саппоро.

Итак, Гренобль, 16 февраля 1968 года... Веденину предстояло бежать четвертый этап эстафеты 4х 10 километров, и на дистанции к тому времени установилась полная ясность. В гордом одиночестве, далеко впереди всех шли норвежцы. За ними - шведы. Тоже вне досягаемости. Третьим бежал Валерий Тараканов. Финн, который держался четвертым, проигрывал ему секунд 30-50 - запас солидный.

И все же Веденин, разминаясь перед заключительным этапом на стартовой поляне, испытывал беспокойство. Источником его был знаменитый финн Ээро Мянтюранта - герой Инсбрукской олимпиады. Финн все время катался рядом с Ведениным. Стараясь показать, что его лыжи скользят лучше. Иногда Мянтюранта для большей убедительности наезжал на задники лыж Веденина и, когда тот оборачивался, в знак извинения огорченно качал головой: мол, прости, не хотел, но что поделаешь - несет. Обычный номер из программы психологического давления. Веденин понимал это. И все же в душу его закрадывалось сомнение... А вдруг?! Вдруг лыжи Мянтюранты скользят лучше? Собственно, смысл удачной смазки и состоит в том, чтобы на каждом толчке укатить чуть дальше соперника. Пусть совсем немного. Но на дистанции эти «чуть* сложатся в огромную фору. Веденин знал, что Мянтюранта уйдет со старта на 30-40 секунд позже. Но беспокойство, вселившись, уже не покидало его. О большем Мянтюранта не мог и мечтать...

Это началось километра за четыре до финиша - Веденин почувствовал, что финн достает его. Сначала именно почувствовал. Наконец, не выдержал, обернулся - и точно, увидел финна в конце просеки. Через некоторое время обернулся снова - увидел еще ближе.

Вскоре Мянтюранта догнал его, и они побежали вместе.

«Почему он меня не обходит? - думал Веденин.- Почему?»

Уступил лыжню, но финн не воспользовался предложением, предпочтя остаться за спиной...

«Почему он меня не обходит? - думал Веденин, внося очередную лепту в победную сокровищницу соперника.- Не может или не хочет?»

Последний подъем... Веденин отчаянно ринулся вверх. Оторваться! Во что бы то ни стало. Надоела неясность. До вершины оставалась пара шагов. Самых трудных шагов. Именно в этот момент Веденин услышал за спиной требовательное «хоп!». Финн просил лыжню.

Два шага до вершины. Веденин уже видел и ощущал себя на спуске. Свободный полет. Свист ветра. Локти в колени. Низкая стойка. Палки назад-вверх. Полное расслабление для истерзанных мышц. Отдых. Литры свежего воздуха в легкие...

«Хоп!» резкое, как удар бича, заставило его остановиться и вместо шага вверх сделать шаг в сторону. Лишний шаг... На вершине подъема лыжню иначе и не уступить.

Спина Мянтюранты в разводах пота. Веденин все же достал его. Теперь - обойти. «Хоп». Бесполезно. Мянтюранта не слышит. Или делает вид, что не слышит,- близок финиш. Ладно! Рывок по параллельной лыжне слева. Блокируя путь, финн бросается влево. Веденин - вправо, и Мянтюранта - вправо. И всякий раз Мянтюранта «подрезает» лыжню, а Веденин, чтобы не столкнуться с ним, вынужден тормозить, теряя крупицы сил.

Последняя прямая. Мянтюранта уже не может убежать. Но и Веденин не может обойти его. Между ними - секунда. Цена ее - бронзовая медаль. Дорогая цена, которою пришлось заплатить в Гренобле Веденину за опыт эстафетных битв...

Веденин и Колчин... Они были словно созданы друг для друга. Фанатики большого лыжного спорта, сторонники больших нагрузок, люди прямые в защите своих взглядов, нетерпимые к несправедливости, характеры сложные и подчас хлопотные для руководителей. Когда Колчину поручили готовить сборную страны, Веденин, в отличие от большинства, сразу же принял нового тренера и безоговорочно поверил в предложенную им систему.

Вскоре Колчин из сборной ушел. Трудно решить, кто был здесь прав, кто виноват. Но многое из того, что делал Колчин, сейчас принято как само собой разумеющееся. Для нас же важно то, что Веденин остался верен своему учителю.

Однажды на Спартакиаде народов России в Миассе, пытаясь вызвать Колчина на откровенный разговор, я спросил:
- Правда, что многие тогда не выдержали нагрузок?
- Чепуха,- ответил Колчин.- Не хотели работать, А может быть, не сознавали их необходимости.
- Значит, сейчас сознают?
- Думаю, что да. Подобрались такие, что сознают. Естественный отбор: не работаешь - не бежишь.
- А правда, что вы ввели в занятия ролики, когда от них отказались даже скандинавы, и это никому не подошло, кроме Веденина?
Колчин усмехнулся.
- Однажды в Швеции меня и Веденина пригласил в гости знаменитый Сикстен Ернберг. Тогда все считали, что скандинавы отказались от роликов. Заходим в дом. В прихожей в углу гора роликов. Слава показывает на них: «Пользуетесь?» Ернберг отрицательно качает головой: «Нет, сын катается». А я смотрю, ролики стерты чуть ли не до основания. Сынишка бы так разделать их не сумел. Тут взрослый старался. Значит, хитрил Ернберг насчет роликов...

Потом мы сидели с Колчиным, склонившись над удивительной книгой, заполненной раскрашенными диаграммами, волнами графиков и колонками цифр. Колчин пояснял:
- Ролики. Имитация. Трудовые процессы. Бег. Спортивные игры. А вот встали на лыжи. Вкатывание. Участие в соревнованиях...

В книге были точно сформулированы и вычислены все соотношения средств тренировки, определены объемы нагрузок, расписаны по дням недели, сведены в годичные циклы, подытожены в километрах и часах... И я понял, что именно этой книгой за несколько лет вперед была предопределенэ победа Вячеслава Веденина на чемпионате мира в Высоких Татрах в 1970 году и два года спустя - на Олимпийских играх в Саппоро. Наверное, по ней можно было определить победу любого, кто мог бы прочесть ее страницу с такой же педантичностью и верой в правильность написанного, как сделал это Веденин.

Мне не раз приходилось слышать от коллег, что мой герой молчалив и замкнут и что разговорить его бывает необычайно трудно, особенно человеку незнакомому... Что ж, это верно. Но мне всегда казалось, что немногословие и внешняя замкнутость Веденина - лишь форма защиты от вторжения в его мир тех, кому не объяснишь, что такое гонка. В Веденине живет человек отзывчивый и чуткий. Однажды в Первоуральске на чемпионате страны мне довелось наблюдать трогательную сцену. Шла эстафета. Отчаянный и извечный спор между армейцами и динамовцами. И, как всегда, на последнем этапе стартуют Анатолий Акентьев и Веденин.

Оба разминаются. Веденин прибежал в стартовый городок, аккуратно положил лыжи смазанной поверхностью кверху. Через минуту прибежал и Акентьев, воткнул лыжи в наст, встал в затылок за Ведениным.

А с дистанции передают, что разрыв на третьем этапе между динамовцем Федором Симашевым и армейцем Валерием Таракановым всего секунда. Значит, все решится в дуэли Акентьев - Веденин... Акентьев стоит, скрестив руки на груди, вытянув шею, взгляд устремлен в никуда. Видно, что волнуется, понимает: Веденин очень сильный соперник и шансов одолеть его мало... Я не знаю, как Веденин почувствовал присутствие Акентьева за спиной, как уловил его душевное состояние, но он вдруг повернулся, смущаясь, неуклюже переваливаясь, сделал шаг вперед, обнял Акентьева за талию, ткнулся лицом в его курточку: мол, что поделаешь, старина,- такова спортивная жизнь... Но ты ведь знаешь - я твой товарищ и останусь им, что бы ни случилось на дистанции, как бы ни сложилась гонка...

Иногда, казалось бы, незначительный поступок, как в случае с Акентьевым, позволяет узнать о человеке больше, нежели год, прожитый с ним под одной крышей. Часто встречаясь с Ведениным - нас сводили соревнования,- я узнавал его именно по таким поступкам. Передо мной раскрылась его доброта, щедрость, готовность прийти на помощь товарищу, его непримиримость к несправедливости и даже то, что он, внешне всегда хранящий невозмутимость, может тревожиться и волноваться.

Однажды в Бакуриани на Кубке СССР я вышел из номера гостиницы поздно ночью и вдруг столкнулся с Ведениным. Он стоял перед широким окном и смотрел в ночное небо, усеянное золотистой звездной россыпью.
- Ты что не спишь? - спросил я.
- Кости ломит,- ответил он.
- Это с чего же?
- К плохой погоде...

До начала чемпионата мира в Высоких Татрах оставался месяц. Веденин стоял у окна и вглядывался в ночь. Может быть, он думал о завтрашнем дне, может быть, тревожился о сыне, который только что родился и которого он увидит лишь после победы. Возможно, он и думал об этой победе, о той ответственности, которая легла на его плечи, ибо все знали: из наших гонщиков победить в Татрах мог только Веденин.

Веденин стал чемпионом мира в 29 лет. В Высоких Татрах он победил на дистанции 30 километров. Мог выиграть и 50, но, борясь с Триммером, не заметил рывка Ойкарайнена. И когда тог стремительно помчался к финишу, Веденину оставалось только ждать, что скажут секундомеры,- он уже закончил бег. Наконец, именно Веденин принес команде золотые медали в эстафете, хитроумно разыграв последний этап. Это было за два года до Саппоро, за два года до олимпийского триумфа Веденина.

Стоит закрыть глаза, и я вижу Саппоро, лыжный стадион Макоманаи в день 4 февраля 1972 года. Вижу бег Веденина. Прекрасный бег по лыжне.

Веденин идет переменным шагом. Словно большая белая птица машет крыльями. Почувствовав уклон, именно почувствовав, одновременно отталкивается палками, на пути подъем - легко взбежал на него... И в каждом случае свой ритм. В каждом случае сила его естественна и незаметна. И еще есть общий ритм гонки. Веденин медленно раскатывается вначале. Но постепенно темп нарастает. И вдруг замечаешь, что это уже не бег, а полет.

Так было 4 февраля в Саппоро в гонке на 30 километров, принесшей Веденину олимпийскую медаль чемпиона. 16 лет мы ждали этой победы - победы в индивидуальной гонке среди мужчин. Накануне поздно вечером я пришел в олимпийскую деревню. В комнате Веденина сидел Колчин. Разговор шел о тактике предстоящей гонки и о питании на дистанции. Вячеслав по памяти нарисовал на листке бумаги схему трассы, повторяя все ее изгибы. Колчин сказал:
- Пить будем на 8-м и 18-м километрах. Больше не надо.

Я задал пространный вопрос: «Ну, как?» На что Колчин столь же пространно ответил: «Завтра посмотрим...»

Утро выдалось кошмарным. Валил и валил густой снег. Временами белая его завеса была столь плотной, что с трудом различалось громадное электронное табло, возвышавшееся над стадионом.

Мы стояли на трибунах, щедро осыпаемых снегом, окружив единственную рацию, связывающую нас с миром гонки. Веденин начал медленно. После первого 10-километрового круга он держался седьмым, проигрывая лидеру примерно 30 секунд. Мы тревожились: не велика ли фора. Наконец, с 15-километровой отметки один из тренеров сборной, Виктор Баранов, передал, что Веденин начал сокращать разрыв. С этого момента имя Веденина стало повторяться на всех языках: «Веденин! Веденин! Веденин!..»

Тем временем он начал штурм затяжного полуторакилометрового подъема, и когда скатился с него, все уже знали, что Веденин пошел на выигрыш. Собственно, в первой гонке в Саппоро он остался верен своей излюбленной тактике слабого начала, чтобы присмотреться к соперникам, определить, кто чего стоит, и выбрать среди них главного. Главным оказался норвежец Пол Тильдум. Он сопротивлялся с невероятным упорством, держа в напряжении всех, кто желал победы Веденину. И напряжение спало только тогда, когда Виктор Иванов - тоже тренер сборной - за два километра до финиша по рации передал: «Всем, всем, всем. Тильдум встал!!»

И вот Веденин финиширует. Опустив руки и волоча на ремешках палки, устало бредет в нашу сторону. Победа! У домика, где раздевались наши лыжники, журналисты и корреспонденты ждут Веденина. Невероятная толчея. Пробиться к крыльцу невозможно. И все, кто хоть как-то владеет русским языком, ловят обладателей меховых шапок, полагая что в меховых шапках в основном русские, и умоляют что-нибудь рассказать о Веденине - о первом советском лыжнике, завоевавшем золотую олимпийскую медаль в индивидуальной гонке.

Веденин шел к этой победе много лет. Шел целеустремленно, настойчиво. Он подчинил ей всю жизнь. Научился ждать и сдерживаться. В год, предшествующий Саппоро, он оставался в тени.
- Что-то со Славкой не то,- говорили вокруг.- Наверное, перетренировался.

Нет, с ним было все в порядке. Весь год он «накатывал объем» и готовился к битве в Саппоро. И нужно было быть чрезвычайно уверенным в себе человеком, чтобы пренебречь поговоркой «лучше синица в руки, чем журавль в небе». Пока все ловили «синиц», Веденин охотился за «журавлем». Он не гонялся за победами, так сказать, местного значения и не очень успешно начал олимпийский сезон - по крайней мере, во время турне по Швеции ни разу не дал повода для восторженных восклицаний. Он накапливал силу и выносливость. И Колчин на вопрос: «Как там Слава?» - всякий раз отвечал: «Нормально. Мы работаем по плану».

Они работали по плану и 4 февраля в Саппоро. Веденин поймал своего «журавля». Можно было бы многое рассказать о той 30-километровой гонке, если бы в Саппоро Веденину не пришлось выдержать испытание куда более серьезное - в эстафете.

Пройдем через него вместе с Ведениным. Километр за километром... Начало было удачным. И Владимир Воронков, которому тренеры доверили труднейшую роль стартера, и Юрий Скобов, отчаянный забияка, которому пришлось сражаться с сильным и хитрым Тильдумом, блистательно провели свои этапы, ни на шаг не отпустив норвежцев. И только Федор Симашев, легко возбудимый, эмоциональный, в дуэли с молодым Иваром Форму, через четыре года в Инсбруке ставшим олимпийским чемпионом в гонке на 50 км, не выдержал напряжения и уступил. Он дрогнул сразу, вдруг, растеряв веру и силы, и разрыв между ним и Форму на финише составил минуту и две секунды. Это была катастрофа.

Веденину предстояло бежать с Харвикеном. Редкое совпадение: норвежец - бронзовый призер Игр на дистанции 30 км - проиграл Веденину... минуту две секунды. Сейчас расстояние было втрое короче, и успеть отыграть на нем столь громадную фору казалось делом, абсолютно безнадежным. Казалось всем, но не Веденину.

Пока Симашев «терпел бедствие» на этапе, Веденин разминался рядом с Харвикеном. Он прекрасно помнил урок, преподнесенный в Гренобле Мянтюрантой, и теперь не жалел сил, чтобы продемонстрировать норвежцу, как хорошо у него скользят лыжи. Для большей убедительности он время от времени накатывал на задники лыж Харвикена и, когда тот оглядывался, конечно же, извинялся: мол, ничего не могу поделать - несет. И посеял зерна сомнения в душе Харвикена: а так лй уж хорошо смазаны у него лыжи. Хоть и велик разрыв, но соперник-то - олимпийский чемпион.

Итак, Харвикен ушел на последний этап. Трибуны опустели. Все решили, что дело сделано, ничего нового уже не будет. Норвежцы носили на руках по стадиону своего героя Форму, распевая песни и размахивая флагами...
- Мне бы только его увидеть,- заводил себя Веденин на старте, ожидая Симашева,- только увидеть спину...

Наконец, он побежал. Через полтора километра его встретил Владимир Кузин. Крикнул:
- Минус пятьдесят...

Пятьдесят секунд, минута... какая разница?! По рации на пятый километр Кузин передал главному тренеру сборной страны Венедикту Каменскому:
- Разрыв сохраняется.

Тот ответил:
- Собираю рацию, иду на
В этот момент Веденин думал что дела его совсем неплохо. 12 секунд отыграл, правда, вся работа еще впереди - на подъёмах. Но он умрет, а сделает эту работу.

Каменский шел к финишу, испытывая чувство досады. В принципе серебряные медали тоже неплохо, но ведь могли быть и золотые. И все отчетливее за его спиной нарастал рев. «Хейя! Хейя!» - это норвежцы гнали вперед Харвикена.

На шестом километре Каменский остановился пропустить норвежца. Рядом - американский тренер. Увидел - Каменский без рации, написал на снегу: 32. Покачал головой: мол, плохо дело. И Каменский вдруг понял, что дела идут отлично, что Веденин достанет противника - впереди три подъема... Промчался Харвикен... Американец написал на снегу: 25. И вот Веденин.
- Сейчас ты его, Слава, увидишь,- крикнул Каменский, понимая, что главное именно это - увидеть.

В стартовом городке норвежцы уже не пели. Форму стоял напротив линии старта и, вытянув шею, напряженно вглядывался в белесую даль, откуда должен был показаться Харвикен.

Веденин увидел его в начале предпоследнего подъема.

«Оглянись,- подумал он.- Ну, оглянись!»

И Харвикен оглянулся. С этого мгновения он был обречен.

Веденин выдохнул «Хоп!» на самой вершине последнего подъема, как когда-то крикнул ему Мянтюранта, зная, сколь трудно здесь уступать лыжню. Харвикен почти встал, чтобы отойти в сторону. Это было в километре от финиша. Александр Привалов - тренер наших биатлонистов - завопил по рации: «Обходит, обходит!» На старте Виктор Иванов и врач команды Борис Сапроненков - у них была рация - пустились в пляс. Форму зло ударил кулаком в ладонь, круто повернулся и зашагал прочь.

И тут из низкорослого редкого лесочка выскочил Веденин - крохотный белый комочек - устремился к последнему спуску и лихо скатился на плоское блюдце лыжного стадиона Макоманаи. Первым. Харвикен, шатаясь от изнеможения и отчаяния, бежал позади. Впрочем, нет: не бежал, с трудом держался, еле переставлял ноги.

Веденин выиграл эстафету. Это было невероятно.

И я бы никогда не поверил, что на 10-километровом отрезке у бронзового призера Олимпиады можно отыграть минуту и две секунды, если бы не видел все своими глазами.

Да, это была великая победа Веденина и, к сожалению, последняя его большая победа. Готовясь к очередному чемпионату мира в Фалуне, Веденин на одной из тренировок получил тяжелую травму - разорвал ахиллесово сухожилие. Операция, долгое бездействие, приход на лыжню новой плеяды молодых и талантливых гонщиков, наконец, техническая революция в лыжном спорте, в результате которой спортсмены встали на пластиковые лыжи,- все это не позволило вернуться в ранг лидеров. Оставаться же в другой роли он не хотел. Сейчас заслуженный мастер спорта Вячеслав Веденин - кавалер орденов Ленина и Трудового Красного Знамени - главный тренер «Динамо» по лыжным гонкам. Под его руководством лыжники общества после долгого перерыва на чемпионате СССР 1980 года в Красноярске вновь вернули себе звание сильнейших в стране.

Веденин сошел с дистанции. Дело продолжают его ученики.

Лыжня за околицей Слободы

Обычный деревенский парнишка Слава Веденин свои детские годы провел в Слободе. Рос, как и все сверстники. Может, даже и в более трудных условиях, чем другие. Ведь дети военного времени в полной мере познали нелегкий труд, многочисленные заботы.

Отец Славы, Петр Владимирович, работавший учителем Яньковской школы, не вернулся домой с фронта... Он был призван 27 августа 1941 года, воевал помкомвзвода, а 30 марта 1942 года получил тяжелое ранение в грудь и помещен в госпиталь. Сын его так и не увидел... В Книге Памяти Сухиничского района Калужской области есть описание братской могилы в селе Немерзски со списком захороненных, в котором значится: "ВЕДЕНИН Петр Владимирович (1911 – 24.04.1942), сержант, род.: Тульская обл., Дубенский р-н, д. Слобода, призван: Дубенский РВК Тульской обл., умер от ран: Сухиничский р-н, п. Шлиппово".

Мать, работница совхоза, вырастила и воспитала двух детей. Несмотря на трудности, жили дружно, поддерживая друг друга.

В школе Слава по-настоящему "заразился" спортом. Занимался им много и охотно. Зимой, вероятно, не было дня, чтобы он не вставал на лыжи. Особенно любил кататься с горок...

Все начиналось с лыжных гонок вблизи деревни Слобода – с лыж, прикрепленных к валенкам. Однако начало начал – в характере. Недаром Веденин любил говорить с детства: "Я должен быть первым!"

Вот что рассказывал Владимир Тихонов, друг детства Вячеслава Веденина: "Как и все деревенские мальчишки, любил Славка лошадей. С удовольствием ездил в ночное. Поскачем на лошадях, так он непременно хочет вырваться вперед. Помогали взрослым и на сенокосе. И тут непременно ему надо было быть впереди. То же самое в ночных походах по садам… Нигде и ни в чем не хотел уступать своим сверстникам. Приходила зима. Счастливейшее время лыж. До темноты катались с горок. Строили на них трамплины. И здесь Славке не было равных…"

Это уже потом, в 2007-м году, когда Вячеслав Петрович летел в авиалайнере по маршруту "Москва – Токио" по приглашению на чемпионат мира-2007 в Саппоро (на те самые лыжные склоны, где 35 лет назад совершил свой спортивный Подвиг) и попутно давал интервью корреспонденту "Спорт Экспресса" Ровшану Аскерову (по совместительству - знаменитому игроку телевикторины "Что? Где? Когда?"), он откровенно скажет: "У меня была мечта с 6-го класса школы - стать чемпионом Олимпийских игр. Ради нее я бросил пить и курить, подчинил ей всю свою жизнь. Я ведь из послевоенного поколения. Курить начал во втором классе, воровал у деда махорку, а пить - и того раньше. Помню, как меня, малолетнего, дед сажал на колени, вливал в рот стопку самогона и приговаривал: "Пей, дьяволенок, за столом, а не за углом!" А потом закидывал меня, захмелевшего, на печь, я лежал там тихо, никому не мешая".

Учась в Слободской "семилетке", он стал участвовать в лыжных соревнованиях и выполнил норму второго взрослого разряда. В восьмом классе Вячеслав перешел в Воскресенскую среднюю школу и зимой ездил туда из своей Слободы на лыжах, преодолевая почти ежедневно расстояние в 7 км туда и столько же обратно. В новой школе, выступая в районных отборочных соревнованиях, обошел многих перворазрядников. Ему вручили новые гоночные лыжи и форму, что по тем временам считалось очень высоким поощрением. И первый разряд по лыжам он выполнил, еще учась в школе…

Заслуженные награды Веденина

Первые старты

Первый старт... Для каждого начинающего спортсмена он складывается по-разному...

Из воспоминаний В.П. Веденина: "Мне было шестнадцать, когда я узнал, что в Туле скоро начнется областная спартакиада школьников. Я собрал свой скромный "инвентарь", оделся потеплее, сунул в карман рубль и справку, из которой следовало, что Вячеслав Веденин живет в Слободе, учится в девятом классе, здоров. Всю ночь промаялся на жестком вагонном сиденье, то и дело просыпался - целы ли лыжи. В семь утра поезд прыбыл на место, а в девять давали старт... Конечно, никто меня там не ждал. Я и понятия не имел ни о каких допусках к соревнованиям. Долго пришлось чуть ли не со слезами упрашивать судей, пока главный - то ли я надоел ему, то ли разжалобил - не распорядился: "Пусть идет". Для меня первый старт на спартакиаде области, к счастью, оказался удачным: не разбираясь в тонкостях тактической борьбы, я с самого начала старался показать предельную для себя скорость. С техникой бега я тогда был не в ладах, зато выносливости хватило, чтобы обогнать всех сверстников. К моему удивлению, я опередил ближайшего соперника почти на три минуты. Произошло это памятное для меня событие зимой 1957 года..."

Поддержал парнишку мастер спорта Дмитрий Головин. Стал его тренировать. Вячеслав непременно два раза в неделю, прихватив лыжи, ездил к нему на тренировки в Тулу.

Сам Веденин вспоминал: "Мама была против того, чтобы я занимался спортом. Потому что ездил в Тулу на тренировки на товарных поездах, а это 39 километров. Приезжал в третьем-четвертом часу утра. Ни тренер не знал, откуда я приезжал, ни мать не знала, куда я езжу, и она подозревала что-то плохое, плакала, ругалась. Бывало, и подзатыльники отвешивала. Ну а о том, что стану спортсменом, я тогда и не думал. В деревне дел много. На мне и заготовка дров была, и уход за скотиной, и воды натаскать, а по весне работа в колхозе..."

И еще - о своем знакомстве со спортивным обществом "Динамо": "В первые годы после войны везде на страницах прессы было "Динамо". Портреты динамовцев. И вот как-то поехали мы с матерью в Тулу продавать картошку, и там присмотрел я майку белую в синюю полоску с буквой "Д", теперь таких не делают. Мать купила мне, и вы бы видели, с какой гордостью я носил ее. Сразу же пошел в клуб, в кино. Вот такое первое близкое знакомство у меня было с обществом, которое потом стало родным".

После окончания школы Вячеслав Веденин уехал в Тулу, поступил в техникум транспортного строительства. Но стипендия была там маленькая, а надо было помогать матери. И он ушел работать в пожарную часть - общество "Динамо" помогло устроиться. Трудился там полтора года до армии. В свободное время тренировался на лыжах. А летом садился на велосипед.

Между прочим, мастером спорта по велосипеду Вячеслав стал раньше, чем по лыжам, по которым мастерский норматив он одолел, тренируясь уже в составе сборной столичного "Динамо" под руководством тренера Виктора Бучина.

Вспоминают, что Леонид Григорьевич Харитонов так напутствовал ребят, в том числе и Вячеслава Веденина, на выпускном вечере в школе: "Из нашей Слободы, по слухам, вышли и генералы, и министры, а о мастерах спорта не слышно…" И тут Веденин вскочил с места: "Я буду мастером спорта. Вот увидите!"

Спустя годы, получив письмо от своего воспитанника, узнал скромный учитель физкультуры, что выполнил свое обещание Слава Веденин. Думается, с особым удовольствием прочел тогда Леонид Григорьевич вот эти строчки: "Вы, наверное, забыли меня. И думали, что я Вас забыл. Но это не так. Я вспоминаю Вас все время. И особенно Ваши слова: "Наш брат-мужик нигде не пропадет, если сам дурить не будет". Сегодня я стал мастером спорта. Посылаю Вам протокол соревнований. Прочитайте его ребятам. Может быть, еще один упрямец, как Вы часто называли меня, выйдет из Ваших рук. Тогда будет очень здорово!"

Веденин быстро прогрессировал и был включен в состав молодежной сборной страны, где его наставником стал прославленный Павел Колчин. Потом он напишет теплое письмо своему первому тренеру Харитонову из Смоленска с отборочных соревнований к чемпионату мира 1966 года: "…и представляете, Леонид Григорьевич, попал в сборную, как это ни странно. Видно, много спортивного Вы мне передали. Теперь еду в Норвегию на чемпионат мира. Не прошли мои походы на 50-60 километров даром".

Лыжня Веденина - встреча поколений

Чемпион мира на мишени

Однако в 1964 году на чемпионате страны Веденин был лишь 18-м на "тридцатке". Провал? Но Колчин похлопывает его по плечу: "Все идет, Слава, по плану".

И вот уже 1966 год. Знаменитый Холменколлен. Чемпионат мира. Именно здесь, в гонке на 50 км, Веденин сначала вознес наших тренеров и болельщиков на вершину блаженства, а затем опустил их на землю, подавленных и разочарованных.
С огромным преимуществом вел он гонку. До 43-го километра. И как шел, как шел!.. Но вдруг "сел". И все растерял на следующих пяти километрах. Сам он позднее говорил: "Ледяная лыжня мазь слизнула". Но многие из тренерского состава посчитали, что неопытен, горяч, не сумел правильно распределить силы. Несправедливая критика по горячим следам не сломала его. И через год он стал чемпионом страны в той самой 50-километровой гонке…

В 1968 году в Гренобле состоялась первая для Веденина зимняя Олимпиада.

… Центральным событием Олимпиады-68 в Гренобле стал марафон, гонка на 50 километров. Развернулась упорная борьба за последнюю "лыжную" медаль. После первой 25-километровой петли впереди шел норвежец Эллефсэтер. Наши спортсмены далеко позади. Девятым идет московский динамовец Веденин, двадцатым – Ворончихин и дальше за ними – Акентьев и Воронков.

А темп все нарастает. Пройден уже сороковой километр. Лидирует по-прежнему Эллефсэтер, на втором и третьем местах – норвежец Тилдум и… наш Веденин. Он идет ровно и мощно. Неужели Вячеслав сумеет занять призовое место? Он рассчитал свои силы правильно: "Вот бурей ворвался в финишный коридор Веденин, и сразу стало ясно, кому причитается сегодня серебряная медаль. Веденин бессильно опустил руки, проскочив финишный створ, но в жесте его была не столько усталость, сколько злость на так некстати оборвавшуюся лыжню. Силы еще были, а вот времени для того, чтобы достать Эллефсэтера не хватило", - писал спецкор "Советского спорта" на гренобльской Олимпиаде А. Григорьев.
Впоследствии Вячеслав напишет в письме: "Самый радостный день у меня был, конечно, тот, когда мне вручали первую в моей жизни олимпийскую медаль. И я понял, что любую мечту можно сделать былью, если будешь настойчивым в достижении своей цели".

"Серебро" - неплохо, весьма неплохо для дебютанта. Но ему ведь прочили "золото". 26 лет ему было в Гренобле. В Саппоро, к следующей Олимпиаде, будет 30. Впишет ли он свое имя в историю зимних Олимпиад? Успеет ли?

Между этими двумя Олимпиадами был еще чемпионат мира в Высоких Татрах. Здесь и состоялась "золотая проба". Вячеслав был первым на "тридцатке".

Эта победа имела особый привкус. Веденин сумел сломать психологический барьер: до этого мы лишь раз выигрывали золотую медаль на чемпионатах мира. В Фалуне, в 1954 году, это совершил Владимир Кузин. С тех пор – никак. Вот почему так блестели глаза Владимира Кузина, когда он поздравлял с победой Веденина: "Ох, Славка, ох, молодец… Ох, Славка, вот порадовал, вот порадовал… Заждались, заждались…"

Но никто, конечно, не предполагал, что главный подвиг Веденина на этом чемпионате мира еще впереди. Эстафета… После трех этапов мы проигрываем немецкой команде почти минуту. Ох, как много! Разве отыграешь на десяти километрах?! Да еще за команду ГДР бежит один из сильнейших спринтеров мира Клаузе... Но Веденин сделал невозможное. Он отыграл потерянную минуту и был на финише первым.

Вот что написал по этому поводу в своем дневнике тренер Павел Колчин на страничке за 15 февраля 1970 года: "Радость у всех неописуемая. Туристы, тренеры и болельщики поздравляли, целовали и обнимали друг друга, а особенно Веденина. Он пока не понял, что стал чемпионом мира, но я за него очень и очень рад. Все напряженные, трудные дни, все невзгоды остались позади. Теперь мы еще больше убеждены в правильности тренировки Славы".

Потом случилось самое страшное - ...награждение...

Вспоминает сам Вячеслав Веденин: "Дело-то происходило вскоре после августа 1968 года, понятно, какое отношение было у чехов к нам, советским. И вот перед церемонией награждения ко мне подходит наш посол и говорит: "У меня к вам огромная просьба проявить выдержку и хладнокровие". Я ничего не понял, вышел на стадион и обомлел. Стотысячный стадион был забит по завязку, и когда оркестр заиграл наш гимн, начался такой свист, что музыки не было слышно. Поднимаюсь я на пьедестал и думаю: не ровен час, какой-нибудь фанатик выстрелит с трибун. И ведь не то страшно было, что умру, а то, что упаду и опозорю звание советского чемпиона.

В общем, стою на пьедестале и жду выстрела. Уперся в него ногами, и одна только мысль бьется в голове: "Все равно устою". Это были самые жуткие минуты в моей жизни. Казалось, никогда еще не чувствовал смерть так близко. Наградили меня, а следом - вручение медалей чемпионам и призерам в эстафете. Я подхожу к нашим ребятам - Воронкову, Симашову, Тараканову - и говорю: "Парни, раз уж меня одного не шлепнули, то четверых убрать побоятся. Идемте". Поднялись мы на пьедестал, встали, набычившись, а свист вдруг прекратился. Зрители поднялись, сняли шапки и молча выслушали гимн Советского Союза. Той победой я горжусь не меньше, чем олимпийским титулом. Ведь спорт оказался сильнее политики".

Саппоро-72

Саппоро

Атмосферу тех дней я прекрасно почувствовал, когда смотрел полуторачасовой фильм об этой Олимпиаде, снятый японскими документалистами из кинокомпании "Toho". К сожалению, его создатели больше освятили лыжный марафон на 50 километров, в котором Вячеслав Веденин заработал лишь бронзовую медаль. Сам он вспоминал об этом так: "Потом был марафон, который я проиграл чисто тактически. Именно проиграл, хотя после финиша меня утешали: "Ты молодец, Слава. Третье место в олимпийском марафоне - это здорово!" А получилось так: я поздно спохватился, упустил рывок норвежцев Тилдума и Мюрму. Собственно, моя вина была не столь велика. Тренеры, которые вели меня по дистанции, с опозданием сообщали о положении лидеров".

А затем - эстафета… Эстафетная гонка четыре по десять километров считается главной у лыжников, победа в ней особо ценима, эту дисциплину еще называют королевской. И надо же, такое совпадение: вновь он уходит на последний этап, проигрывая лидеру, норвежцу Харвикену, больше минуты. Невозможно же повторить подвиг дважды! Веденин тем не менее совершает невозможное - он "достает" растерявшегося норвежца. Зрители буквально онемели. На Олимпиаде сделать такое! Когда спортсмены находятся в пике формы! Когда в подготовку вложено четыре года! Никто с тех пор не повторил его спортивного подвига…

Вот что писал "Советский спорт" от 15 февраля 1972 года в статье "Золотое начало - золотая концовка": "Невозможно описать все творившееся на лыжном стадионе Макоманаи в тот миг. Невероятно: Вячеслав Веденин шел первым! Получив эстафету на минуту и одну секунду позже норвежца Харвикена, он стремительно приближался к финишу последнего этапа. Харвикен двигался в нескольких метрах за ним, шатаясь от усталости, отчаяния и невероятного напряжения.

Да, каждая Олимпиада знает своих героев. Я нисколько не хочу умалить сделанного здесь в Саппоро другими атлетами, но, полагаю, истинный герой Игр, первый в ряду таких великих спортсменов, как А. Схенк и Г. Кулакова, - Вячеслав Ведении.

Казалось, все было проиграно. Минута и одна секунда разрыва; на дистанции Харвикен - один из лучших лыжников Норвегии, позади (очень близко) швед Лундбакк - победитель в гонке на 15 км. Серебряная у нас медаль или бронзовая? - вот, казалось, в чем был вопрос. Норвежцы уже тискали в объятиях И. Форму, сумевшего убежать на третьем этапе от Ф. Симашева. Норвежцы полагали - победа обеспечена. Остается достойно обставить спектакль. Северяне выстроились с флагами у своего домика, напряженно вглядываясь в заснеженную даль. Вот-вот должен вынырнуть из нее Харвикен.

Но все собравшиеся увидели Веденина, и это было более чем чудо. То, что он сделал на своих десяти километрах, затмило все сделанное до сих пор, ибо никто, как бы ни старались, не мог припомнить подобного случая на соревнованиях столь высокого ранга..." (Действительно трудно тогда далась победа Веденину, ведь спортивное упрямство тех самых "северян" я наблюдал, когда в начале марта оказался в Стокгольме – нужно было проводить лыжные соревнования, а снега совсем не было – растаял, так шведы проложили по историческому центру своей столицы искусственную лыжную трассу в несколько километров).

По хронологии было так. Пройдены полтора километра. Веденин сократил разрыв на 11 секунд. К середине дистанции он отставал от Харвикена на полминуты. Оставалась самая трудная часть трассы. Впереди – три подъема, два из них очень нелегких. И вот Вячеслав увидел соперника. Это произошло за четыре километра до финиша. Разделяло их теперь 25 секунд. У Веденина будто крылья выросли. Все ближе и ближе Харвикен. Тот уже не в силах прибавить скорость. Теперь норвежец почти рядом. Остается два километра. На спуске, когда до финиша остался километр, Веденин обходит лидера. Харвикен уже не мог сопротивляться. Почти десять секунд разделили на финише наш и норвежский квартеты.

Сыграла свою роль в этой большой Победе и маленькая хитрость... Дело в том, что перед тем, как принять эстафету, Вячеслав сделал вид, что собирается перемазать лыжи. Харвикен, стартовавший с ним, увидев, что русский "колдует" со смазкой, тотчас перемазал такой же и свои. Но мазь была совсем другая. Одним словом, попался на его хитрость, за что жестоко поплатился – проиграл...

Об этом эпизоде рассказал известный спортивный журналист Анатолий Коршунов (тогда он работал в газете "Советский спорт") в телефильме "Золотой пьедестал". Он же очень образно и необычно описал те события: "...Стоит закрыть глаза, и я вижу Саппоро, лыжный стадион Макоманаи в день 4 февраля 1972 года. Вижу бег Вячеслава Веденина. Прекрасный бег по лыжне. Описать его трудно, ибо он состоит из восприятия цвета, ритма, вкрадчивой мягкости, ощущений неотвратимости. Я не назвал силу. Она присутствует. Огромная сила, колоссальная выносливость, твердость характера. Но все это незримо, внутри. Видимой остается лишь легкость движений… И в один прекрасный момент замечаешь, что это уже не бег, а полет..."

А известная фигуристка Ирина Роднина, также замечательно выступившая на той зимней Олимпиаде, вспоминала в своей книге "Олимпийская орбита": "Я была на трассе эстафеты, когда Веденин сделал, казалось бы, невозможное. Своим глазам не верили даже бывшие чемпионы мира, тренеры лыжников, видевшие на трассах всякое... Веденин боролся за себя. За команду. За всю нашу сборную. И это давало ему дополнительные силы. Таким торжествующим, каким он был на финише, сказавшим о том, что произошло, ровно три слова: "Нажал, догнал и победил" - он и останется в моей памяти навсегда. Останется образцом умения отдать всего себя для победы".

Саппоро-72. Скобов, Веденин, Воронков, Симашов

«Легенда в спорте»

При этом часто вспоминает Веденин о своем первом наставнике. И что особенно приятно, уже будучи на вершине славы. Вот его ответ на один из вопросов корреспондента журнала "Физкультура и спорт" в 1973 году: "Мне очень повезло. Когда я был подростком, у нас в школе был учителем физкультуры Леонид Григорьевич Харитонов. Это он привил мне любовь к спорту, особенно к лыжам". На фотографии с Олимпиады в Саппоро, присланной им Харитонову, есть надпись: "Все медали помогали завоевать и Вы!"

Советский спорт 15.02.1972

В середине 1970-х годов при подготовке к очередным важным соревнованиям Вячеслав получил серьезную травму, несовместимую с большим спортом, поэтому в дальнейшем занялся тренерской работой в родном обществе "Динамо".

Когда я, много лет спустя, встретился в Дубне с Вячеславом Петровичем Ведениным на ежегодных (с 1989 года) соревнованиях "Лыжня Веденина", его первыми словами были: "Всю жизнь буду помнить, что Леонид Григорьевич сделал меня таким, как я есть".

А затем состоялась наша задушевная беседа с этим человеком, совершенно лишенным "звездности". Чего стоят откровенные воспоминания Веденина об Олимпиаде в Саппоро и о Японии! Не только о том, как ему доверили на церемонии открытия Олимпиады нести красное знамя нашей страны, которое он должен был по ритуалу преклонить перед японским императором, проходя мимо его ложи, а Веденин прошел мимо императора строевым шагом, подняв древко высоко вверх. Но и простые истории о посещении токийского метро, где наши спортсмены попытались уступить место местным женщинам, а у японцев принято наоборот – уступать место мужчинам. Или в японском ресторане ребята из нашей лыжной сборной назаказывали разных блюд, а съели, естественно, не все, а потом, уходя, с удивлением наблюдали за официантом, который, давясь, с усилием доедал за ними остатки – так у них принято…

Рассказал Веденин и о своей семье. У него три сына... О странах, в которых ему довелось побывать, лаконично заметил: "Был везде, где есть снег, кроме Антарктиды".

Но можно и без природного снега... Совсем недавно, в последних числах мая 2011 года, когда стояла настоящая летняя жара да еще с грозовыми ливнями, Вячеслав Петрович принял участие в экзотическом шоу - гонках по "летнему" снегу на 500-метровом Сходненском кольце в Подмосковье. Для подготовки лыжни специально сохранили 5 тысяч кубометров снега, укладывая его на траву в ночь накануне состязаний, а потом сформировали плотно укатанную ретраками трассу шириной в 10 метров. На торжественной церемонии открытия популярный комментатор Дмитрий Губерниев представил весь цвет отечественного лыжного спорта во главе с президентом федерации, трехкратной олимпийской чемпионкой и шестикратной чемпионкой мира Еленой Вяльбе. Затем победители Олимпийских игр, чемпионатов мира и Европы различных лет приняли участие в гонке легендарных чемпионов с возрастным гандикапом. В упорнейшей борьбе первыми на финиш пришли сразу трое, но внимательные судьи определили преимущество Вячеслава Веденина...
От многих знакомых Веденина слышал, что поразительно сочетаются в этом человеке здоровое честолюбие со скромностью… Вячеслав Петрович вспоминал: "Впервые я почувствовал, что действительно известен в 1976 году, уже когда закончил выступления в большом спорте. Приехал я на чемпионат мира в Финляндию. Никаких пропусков на чемпионат от спорткомитета я не получил. А там к трассе во-о-обще невозможно было приблизиться! Ее охраняли с собаками. И вот я подхожу, уже готов ко всему, и вдруг полицейский мне улыбается и говорит: "О-о Веденин! Пожалуйста!" Представляете: обычный полицейский меня помнит! В Италии подходит какой-то мужик, я его не видел никогда, просит автограф. Я просто обалдел..."

Фото с почтовой открытки 1972 года

На родной для В.П. Веденина земле, откуда начинался первый старт в большой спорт, в райцентре - поселке Дубна - на центральной площади установлен памятный знак в его честь, а также присвоено звание Почетный гражданин Тульской области.

Вячеслав Петрович признался: "Каждый раз, когда я еду на родину, пересекая границу Московской и Тульской областей, неожиданно для всех и себя замолкаю. К горлу подкрадываются слезы. И ничего не могу с собой поделать. Это моя Родина, это моя любимая Тульская земля".

Когда-то известный поэт Роберт Рождественский сказал - "Веденин – это легенда в спорте" и написал посвященное ему замечательное стихотворение "Репортаж о лыжной гонке" (о той самой - в Саппоро):

"Бесконечен этот тягун,
Как дорога в неблизкий свет.
За твоей спиною сквозь гул
Потрясающе катит швед!
Ты выигрываешь у него
Полсекунды, пол-ерунды!
Крут подъемище! Кто кого:
Или он тебя или ты.
Стала нашей твоя судьба,
Слёзы встали у самых глаз.
И у нас к тебе - не приказ
И не просьба - одна мольба.
Ты выигрываешь! - прибавь!
Ты выигрываешь! - нажми!
На мгновенье прильнув, припав, -
Хочешь, наши силы возьми!
Вот!
Зачем нам теперь они?..
Ты, пожалуйста, добеги.
Дотерпи, родной! Дотяни,
Достони, дохрипи, смоги!
Через все чужие "ни в жизнь!..",
Через все свои "не могу..."
Ну, еще! Еще продержись!!
... Ох, как жарко на этом снегу!"

Дмитрий Овчинников,
кандидат педагогических наук, г. Тула.

Редакция журнала "Лыжный спорт" поздравляет Вячеслава Петровича с юбилеем и желает ему крепкого здоровья!

Однажды советский поэт Роберт Рождественский написал стихотворение «Репортаж о лыжной гонке». Начиналось оно так:

«Бесконечен этот тягун,Как дорога в неблизкий свет.За твоею спиною - сквозь гул -Потрясающе катит швед!Ты выигрываешь у негоПолсекунды, пол-ерунды!Крут подъемище!Кто кого: Или он тебя или ты»…

Посвящены эти строки вполне конкретному событию - победному финишу Вячеслава Веденина на Олимпиаде в Саппоро.

Двукратный олимпийский чемпион, четырехкратный чемпион мира, тринадцатикратный чемпион СССР родился в 1941 году в деревне Слобода Тульской области. Там и начал кататься на лыжах, прикрепляя их к валенкам. Когда учился в шестом классе, Вячеслав решил стать олимпийским чемпионом. Ради этого, по его собственным словам, он бросил пить и курить.

Вячеслав Веденин на зимних Олимпийских играх в Саппоро. 1972 год. Фото: rsport.ria.ru

Норму первого разряда Веденин выполнил еще в школе, до которой зимой добирался как раз на лыжах - 7 км в одну сторону. В 1957-м он выиграл Спартакиаду школьников Тульской области, упросив судей допустить его к соревнованиям без необходимых документов. Затем Вячеслав переехал в Тулу, стал работать пожарным и, тренируясь в обществе «Динамо», выполнил мастерский норматив … по велоспорту. Чуть позже он стал мастером спорта и в лыжах.

В 1968 году Веденин дебютировал на Олимпиаде в Гренобле и завоевал серебро на 50 км. Спустя два года он стал чемпионом мира, выиграв 30 км, а затем принес сборной СССР золото в эстафете, выйдя на последний 10-километровый этап с минутным отставанием от одного из лучших спринтеров тех лет немца Клаузе.

Удивительно, но в 1972-м в ходе олимпийской эстафеты в Саппоро Веденин этот трюк повторил! Только отыгрывать минуту пришлось не у немца, а у норвежца Йоса Харвикена. И именно этот эпизод вдохновил на стихи поэта Рождественского.

Эстафета завершала лыжную программу Игр. К тому моменту по одной победе было уже у каждого из трех главных конкурентов - Норвегии, Швеции и СССР, причем первую в истории нашей страны золотую медаль в 30-километровой гонке завоевал как раз Веденин. Командная гонка складывалась для нас успешно до третьего этапа, в ходе которого Федор Симашев проиграл Ивару Форму больше минуты.

Эстафетная четверка Саппоро. Веденин второй слева. Фото: flgr.ru

Пока Веденин ждал старта своего этапа, Харвикен уже скрылся в лесу, а советские журналисты и болельщики, прибывшие из Владивостока, отправились в магазин тратить валюту. То, что в него никто не верит, Вячеслава страшно разозлило. По трассе он пронесся вихрем, не видя и не слыша ничего вокруг.

Помогла и небольшая хитрость. Пока Харвикен еще не ушел на этап, Веденин сделал вид, что смазывает лыжи. Соперник поверил и намазал свои. По словам Вячеслава Петровича, секунд 20 на этом он отыграл. Но надо было отыграть еще более сорока. Это удалось сделать на трех подъемах, тех самых тягунах, упомянутых Рождественским.

Того, как он финишировал, Веденин не помнит. В интервью «Спорт-Экспрессу» он описал те мгновения так: «Последний километр бежал на автомате. Помню, бегу, а потом - темнота. Следующее воспоминание - как мне уже после финиша зубы пытаются разжать. Видимо, я их в остервенении так сжал, что говорить не мог. Когда же дар речи ко мне вернулся, первым делом спросил: "Ну как, мы выиграли?" Потому что в конце этапа уже ничего не понимал, был одним сплошным сгустком нервов».

Веденин на играх в Саппоро. 1972 год. Фото: flgr.ru

А вот что писал о тех событиях корреспондент газеты «Советский спорт». Статья «Золотое начало - золотая концовка» вышла 15 февраля 1972 года: «Казалось, все было проиграно. Минута и одна секунда разрыва; на дистанции Харвикен - один из лучших лыжников Норвегии, позади (очень близко) швед Лундбакк - победитель в гонке на 15 км. Серебряная у нас медаль или бронзовая? - вот, казалось, в чем был вопрос. Норвежцы уже тискали в объятиях И. Форму, сумевшего убежать на третьем этапе от Ф. Симашева. Норвежцы полагали: победа обеспечена. Остается достойно обставить спектакль. Северяне выстроились с флагами у своего домика, напряженно вглядываясь в заснеженную даль. Вот-вот должен вынырнуть из нее Харвикен.

Но все собравшиеся увидели Веденина, и это было более чем чудо. То, что он сделал на своих десяти километрах, затмило все сделанное до сих пор, ибо никто, как бы ни старался, не мог припомнить подобного случая на соревнованиях столь высокого ранга…».

За эту эстафету Веденина наградили орденом Ленина, но для него самого важнее медаль, добытая в личной гонке. Она была первой - сбылась мечта.

«Сложность заключалась в отсутствии у нас раций, - вспоминает Веденин. - Бежать пришлось вслепую, не имея представления о скорости хода соперников. Успокаивало одно: всех их я превосходно знал, понимал, кто на что способен, и поэтому никого не боялся, верил в свои силы. Однако первый 10-километровый круг оказался для меня неудачным, я сильно отстал. Пришлось наверстывать на втором, который стал самым важным. Я не просто отыгрался, но и набрал отменный ход, который удалось удержать до финиша».

С 30-километровой гонкой связана еще одна история. Перед стартом говорящий по-русски местный журналист спросил у Вячеслава, как бежать, ведь снег повалил? Веденин ответил. На следующий день в японской газете появился заголовок: «Произнеся волшебное слово "Дахусим", русский спортсмен выиграл Олимпиаду!»